Нъярлатотеп грядёт прыжками через горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен наших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан. Нъярлатотеп отверз уста и рек: "Восстаньте, тёмные мои слуги, и явитесь. Ибо, чу! – грядёт зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц допеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза виноградная. Восстаньте, тёмные мои слуги, и выходите..."

Кончились светлые дни, и лежит зарублена черепаха.
Глухо дрожит земля – многоногий прыжками грядёт через горы.
Пусть расширяются чьи-то глаза от страха –
злые не спят! А слабые прячутся в норы.

Фигово дерево вместе с лозой увядает,
и от холодных дождей цветы на земле почили.
Гаснут глаголы, сердец уж не поджигают.
Все песни птиц допеты, и вихри враждебные взвыли.

Чёрный козёл скользит по холмам, на добычу вышел,
славен рогами и жутким астральным светом.
Тёмные слуги восстали, язык свой яко змиин изостриша,
скрыли силки и петли, раскинули сети...


Видно, приходит срок, подобает бо всем сим быти.
Зрите, не ужасайтесь, пусть каждый дополнит меру.
Аще убо рекут вам, се в пустыни есть, не изыдите,
се в сокровищах, не имите веры.

Где будет труп – соберутся орлы, но плотью
чёрной козлиной не осквернят утробу.
Выкинут вон, и кривые гнилые кости,
рожки да ножки, слетят в бездонную пропасть.

Тяжко придётся вам – вы на смоковницу гляньте.
Скоро увидите, как станут мягкими ветки,
листья прозябнут. Тогда восклонитесь, воспряньте –
значит, весна уже близко. И будет лето.